Аня едва переступила порог и поздоровалась с мужем. И тут раздался звонок.
— Да не отвечай, ты уже не маленькая девочка. Тебе хочется опять слушать этот бред? — возмутился Матвей.
— Неудобно же. Мама знает, что я в это время с работы возвращаюсь.
Аня взяла трубку.
— Анечка, дочка, ты почему так долго трубку поднимаешь? Не хотела со мной разговаривать? — обиженно спросила мама.
— Да я только домой зашла. В магазин еще заходила. Я наберу тебя через час, кушать хочется.
— А ты что-то приготовила? Что есть собираешься? Как Матвей вообще терпит тебя такую непутевую… Сейчас забегу, принесу нормальную еду.
Аня положила трубку, закрыла лицо руками и психанула. Надоело ей так жить. Ей уже 30 лет, а мама ее до сих пор считает маленькой девочкой.
Аня понимала, что за заботой матери скрывается ее желание указать на непутевость дочери. Мама в детстве унижала ее и сейчас при первой же возможности доводит до слез.
Через полчаса Елизавета Ивановна уже постучала в дверь. Она держала в руках пакет, наполненный пирожками, салатом, котлетами и солянкой. Все лучшее — зятю. Возвращаться домой она не спешила. Теща по-хозяйски сняла пальто и направилась в комнату, где играл щенок.
— Аня, ты даже щенка нормального купить не можешь. Какая ты непутевая, такой и он.
Аня не считала собаку глупой. В своих 7 месяцев Джекки активно занимался с кинологом и знал много команд, но детскую игривость никуда не денешь.
— Господи, носки прямо липнут к полу. А пыль почему не вытерла? Ты уже час дома, и до сих пор порядок не навела!
Матвей пытался оправдать жену и объяснить, что Аня утром убиралась, но слова зятя Елизавета Ивановна пропустила мимо ушей.
— Мам, мы не просили тебя готовить. Зачем ты все это принесла? — решилась сказать Аня.
— А что вы есть собираетесь? Ты же ничего не готовишь! Если бы не я, вы бы уже с гастритом в больнице лежали, — психанула мать и ушла.
Обнявшись с мужем, Аня прошептала:
— Я больше не могу. Надо что-то делать…
Аня начала готовиться к конструктивному диалогу. Ей надоело чувствовать себя гостем в своем доме. Да, было страшно, но она понимала, что больше так продолжаться не может.
— Назойливая мать — это самое ужасное, что может быть на свете, здесь и мачехи не надо, — проворчал Матвей.
