Дело было пару недель тому…
А что это такое? — нежно удивленным голосом спрашивает Лиля Игоревна у своей внучки, которая сидела и рисовала.
Я бабулю рисую! — важным тоном сообщила моя 5-ти летняя дочка, — а вот это — мама, ее я уже закончила рисовать.
Мила дала бабушке листик, где она меня изобразила именно так, как представляла: с черными волосами, руки с пальцами, а в ушах — сережки с красными камушками. Конечно, слегка в преувеличенном размере. Но так она видит. Что тут поделаешь. Ведь она потратила много времени на эти рисунки.
Но у тебя же не одна бабушка Галя и мама? — не унималась Лиля Игоревна, — где мой рисунок?
Мила задумалась очень серьезно над этим вопросом. А потом говорит:
Бабу Галю и маму рисовать очень просто, а тебя сложно.
Но а в чем конкретно дело?
У меня они в памяти хорошо запечатлелись, — простодушно отвечает Мила и недоумевает, что же тут не так.
Лиля Игоревна отвела глаза, еле сдерживаясь, чтобы не выказать раздраженность. Ну как она думала? Ведь она приходит к нам в дом приходит редко. Всего пару раз в год. Она испытывает явно отрицательные эмоции по отношению к внучке, как и ко мне. Ведь она никогда не одобряла выбор своего сына.
Вот доченька моя прекрасный выбор в жизни сделала, — говорила она каждый раз, когда приходила к нам с мужем домой., — у ее мужа и домик есть, и дача, и работа солидная. У Мирона тоже могло все хорошо сложиться, а чем закончилось? Взял жену без приданого, поэтому теперь и приходится ипотеку выплачивать. А какие у него были возможности!!!
Мужу не нравились подобные разговоры и он сразу же злился на мать. Именно поэтому он старался видеться с матерью как можно реже. Просто визиты вежливости.
У меня действительно не было приданого. Моя мать была одинокой женщиной и мы жили в небольшой однушке. Я смогла окончить институт, устроиться на скромную работу и потом встретила любимого мужа. Наши чувства оказались взаимными.
А Лиля Игоревна почему-то забывала о том, что ее дочка тоже не имела ничего. Все, что есть у нее — принадлежит ее мужу. Только то, что простительно дочери, не простительно для невестки. Я же старалась не обращать на это внимания — все наживное. Главное — это здоровье.
Когда я была в декрете, то мужу приходилось работать одному. Но когда дочери исполнилось 3 годика, моя мать пошла на пенсию, а я вышла на работу. Так что дочь моя мать мужа видела редко. Она о ней просто знает, что она есть. Только где эта призрачная бабушка — не ясно.
Давай так, — заговорила свекровь, немного успокоившись, — у меня скоро именины, ты подари мне пожалуйста мой портрет, хорошо?
Договорились, — прищурившись согласилась Мила, запоминая бабушку.
Мы знали, что свекровь собирается праздновать свой день рождения дома. Дорогой подарок мы ей подарить не могли, так как основная часть доходов уходила на ипотеку. Но духи хорошие мы ей все же приобрели. Также захватим портрет и цветы. Мать моя решила не ходить, сослалась на срочную поездку к брату.
Праздник…
Ира, давайте скорее, уже машина приехала, — торопил нас супруг, — вы и так у меня красивые.
Мы же заканчиваем бабушкин портрет оформлять, — отвечает Мила.
Я захватила в магазине блестящую бумагу и ленточки. Так что мы пристеплили с дочкой бантик в угол рамки.
Вот и все — красота! — говорит Мила, — можно ехать. А то там тортик меня заждался. Она же будет в восторге? Правда?
Конечно, убедила ее я, — хорошо получилось.
Но я даже не догадывалась, что нас ждет по приезду…
Ух ты! И что это у нас такое? Кто это? — свекруха принялась разворачивать портрет в присутствии гостей.
Это — ты! — Мила восхищенно смотрела на свое творение! Она была им так довольна!
Мила — обычная девочка. Как и все она любит рисовать. Обычные рисунки. Мне было непонятно, чего от нее хотела свекровь. На бумаге красовалась стройная, без тройных подбородков, которые есть у свекрови, женщина с темно-красными волосами. Так что все передано предельно точно.
Кошмар…- нахмурилась Лиля Игоревна, — ну неужели я именно такая? Как можно было так нарисовать руки? А уши? И почему я хмурюсь? Скорее всего, это мать тебе вызвалась помочь. Мдааа…за такой рисунок торт точно не положен.
Мама, ты нормальная вообще? — спрашивает муж. — Это рисунок пятилетнего ребенка. Твоей внучки. Она очень старалась.
Зато мама и бабушка Галя у нее отлично получились, — не унималась Лиля Игоревна, не глядя на плачущую внучку.
Лиля, — встала из-за стола подруга женщины, — признавайся, что ты шутишь. Девочка хотела сделать тебе приятное. Она сама это рисовала. Никто ее не подговаривал.
Старалась? — голос Лили Игоревны перешел на крик, — Я все понимаю. Не помогали? Так можно было и подсказать, чтобы бабушке угодить.
Не расстраивайся, дочь, — увещевал муж дочку в такси, когда мы ехали домой, — я тебе целый тортик куплю. А то бабуля ничего не смыслит в художестве.
Злюка она, — говорит Мила, — это был мой последний рисунок для нее.
Ну вот и ладно. Давай папу нарисуем?
Точно! А бабушку Галю пригласим кушать тортик? — говорит девочка, когда мы были уже в магазине.
Прошло два часа и мы сели кушать торт. Мужу очень понравился его портрет. А моя мама отметила:
Гляди! У тебя уши, прямо как настоящие! Как точно она все передала! Давайте ее определим на кружок рисования?
Папочка, а тебе действительно твой портрет нравится? — не унималась дочка, когда уже ложилась спать.
Конечно! Это лучшая моя копия, — произнес муж, целуя дочку в щечку.
