Валентина сидела в маленькой кухне своей квартиры, залитой тусклым светом, изредка пробивающимся сквозь запыленные стекла. Это было местечко, в котором скопились все её жизненные трудности и невысказанные обиды. Она вспоминала, как в молодости её жизнь была другой, полной надежд и иллюзий, которые постепенно рассыпались, как картонные игрушки под дождем. Она создала себе образ идеальной семьи, но реальность оказалась куда более жестокой.
Тот вечер, когда её сын Валера зашёл к ней в дом, был особенно тяжёлым. Валентина, несмотря на трудности, продолжала заботиться о том, чтобы Валера был хорошо принят, когда он возвращался. Она продолжала скрывать свои собственные страдания, притворяясь, что всё у неё хорошо, лишь бы сын не знал о реальном состоянии её дел. Но теперь все эти усилия казались напрасными, когда Валера с таким презрением и беспокойством выразил свое недовольство.
— Так и сидишь у нас на всем готовом, ничего не платишь за свет, не за еду! Мы тебя вытащили из твоей грязной жизни, отмыли, кормили, развлекали, лечили! А ты что делаешь? Постоянно сидишь у меня на шее и строишь козни за спиной! Ты просто бессовестная, наглая! Ты уже забыла, что мама всё сделала, чтобы твой отец разрешил тебе со мной видеться? — с возмущением говорила Валентина, её голос срывался на крик, и слезы текли по щекам.
Валентина всегда придерживалась принципа, что семейные проблемы не следует выносить на суд общественности. Она терпела все унижения мужа, стараясь сохранить видимость благополучия, несмотря на внутреннее разочарование и обиду. Однако русский язык полон мудрости, и одна из пословиц гласит: «Шило в мешке не утаишь». Слова мудрости оказались справедливыми: Валера, её сын, первым почувствовал, что что-то не так в отношениях между родителями. Внезапно он принял сторону отца, и обвинил мать в том, что она не сумела сохранить семейное счастье.
После развода Валера остался жить с отцом, и все связи с матерью были разорваны. Ни на одно важное событие в его жизни, ни на выпускные, ни на окончание университета, мать не была приглашена. Валентина узнала о том, что её сын женился, лишь через общих знакомых. Сколько бы она ни пыталась восстановить контакт, все её усилия были тщетны: Валера убежденно считал, что именно она разрушила семью своим недостатком внимания к проблемам отца.
— Что ты мелешь? Ну пьёт иногда человек, и что? Сразу крест на нем ставить? Могла бы и посочувствовать, — отмахнулся Валера от матери при первой встрече.
— А как мне следовало себя вести, когда он меня бил? — сквозь слёзы спросила Валентина, её голос дрожал от боли. — Я же до крови прикусила губу, чтобы ты не слышал…
— Ну что ты разыгрываешь драмы? Бил! Ну, может, пару раз толкнул. Не надо из мухи делать слона. Я знаю отца, он бы так не поступил, — ответил Валера, холодно и отстраненно, как будто речь шла о простом недоразумении, а не о трагедии.
Постепенно Валентина прекратила все попытки наладить отношения с сыном. Каждая ее попытка выглядела как бесполезное столкновение с неумолимой стеной. Когда Валера женился, его супруга, пытаясь помочь своей свекрови, приняла решение о восстановлении контакта между матерью и сыном. Она знала, как трудно это сделать, поскольку муж не проявлял желания общаться с матерью. Рождение ребёнка могло бы стать поводом для налаживания отношений. Но даже это не принесло желаемых результатов. Единственное, что удалось достигнуть, — это холодное согласие мужа на ограниченное общение матери с новорожденной дочерью.
Валентина приняла решение, что теперь её жизнь будет сосредоточена на том, чтобы оставаться в стороне, изо всех сил стараясь не вмешиваться в жизнь сына и его семьи. Каждый её день был наполнен тихой болью, с которой она научилась жить, но не могла забыть, как всё могло быть иначе.
Валентина старалась держать свои эмоции под контролем, чтобы не подрывать и без того хрупкое спокойствие своего нового существования. С каждой новой попыткой наладить отношения с сыном, ее отчаяние только усиливалось. Письма, которые она отправляла, оставались без ответа, телефонные звонки переходили в тишину, а когда Валера случайно попадался на глаза, его выражение лица казалось полным отвращения и непонимания.
Её жизнь превратилась в серую рутину. Каждое утро она просыпалась с мыслями о том, что всё, что ей осталось, — это ее собственное существование, и ничто не могло изменить этот мрак. Невозможность наладить отношения с сыном стала источником постоянной боли и одиночества, от которого не было спасения. Она научилась скрывать свои слёзы за пустым лицом и горькими словами, которые не могли коснуться души её оппонента.
Зная, что её взаимодействие с Валерой полностью завершилось, Валентина решилась отпустить надежду на примирение. Она пыталась заполнить свое время делами по дому, хобби, но ни одно из них не приносило прежнего удовлетворения. Дом, в который она когда-то наполняла любовью и заботой, теперь стал лишь местом, где воспоминания о счастливом прошлом терзали её сознание.
Супруга Валеры продолжала поддерживать формальные отношения с Валентиной, делая это, скорее, по долгу, чем по желанию. Встречи с её дочкой были не частыми, и каждое посещение напоминало о том, как многое было потеряно. Валентина вынуждена была смириться с тем, что её роль в жизни сына теперь сведена к минимуму, ее существование оставалось затерянным в водовороте чужих жизней.
С каждым годом Валентина чувствовала, как её здоровье ухудшается. Частые головные боли, бессонница и хроническая усталость стали её постоянными спутниками. Одиночество, которое она терпела в своей повседневной жизни, оказывало разрушительное воздействие на ее физическое и эмоциональное состояние. Каждый визит к врачу напоминал о том, что ее жизненные дни убывают, и ничего не изменилось в её внутреннем состоянии.
Время продолжало идти, но Валентина так и не нашла утешения. Даже когда ей удавалось встретить старых друзей или соседей, разговоры с ними лишь усиливали её чувство изолированности. Разговоры о прошлом, о том, как всё могло быть иначе, всё чаще появлялись в её разуме. Она понимала, что навсегда останется в тени своего прошлого, и эти мысли были тяжким бременем, которое она несла каждый день.
Постепенно Валентина утратила интерес к многим аспектам жизни. Она перестала смотреть телевизор, читать книги или заниматься теми вещами, которые когда-то приносили ей удовольствие. Её дни стали рутинными и безрадостными, и каждый момент существования был погружен в постоянное размышление о том, что она потеряла, и о том, как трудно было всё это пережить.
Её стареющее тело и больные суставы напоминали ей о том, что она не сможет остановить течение времени. Она видела, как молодость уходит, и как остаётся лишь пустота, которую невозможно заполнить. Её ночные мечты о примирении с сыном стали всё более редкими, и с каждым годом эти мечты теряли свою остроту, уступая место туманным, неясным воспоминаниям о том, что когда-то было важным.
И вот, Валентина, сидя у окна своего маленького дома, смотрела на темнеющее небо, понимая, что её жизнь осталась на распутье между прошлым и настоящим, и ни одно из этих времен не приносит облегчения. Она поняла, что в её жизни осталась лишь тень, пронизывающая ее дни и ночи, и все ее попытки изменить эту тень оказались тщетными.
