Голос свекрови в трубке прозвучал, как обычно – повелительным тоном:
— На выпускной платье Ирине – твоя забота, ты же мать, и женщина. Обувь, парикмахерская и подарок школе – тоже за тобой, найдешь деньги, не для чужого же!
Я молча выслушала, отключилась, вытащила из телефона сим-карту, и, зажав в пинцет, поднесла маленький прямоугольник к пламени газовой конфорки, чтобы через пару часов приобрести себе новый номер.
Девять лет третья часть моей зарплаты уходила на алименты дочери. Кроме этого донимали ее бесконечные звонки с требованиями очередной покупки одежды, ноутбука, финансирования туристических поездок и еще много чего другого.
Как я жалею, что не послушала своих покойных родителей, когда они отговаривали меня от свадьбы с Игорем, и тем более, от проживания в одной квартире с его мамой! Они тогда сразу поняли, что это за люди, но я, влюбленная дурочка, не видела ничего вокруг, кроме своего Игоря и не слышала никого, кроме него. А он мне рассказывал, как мы будем замечательно жить в квартире с его мамой, как она будет нам во всем помогать и поддерживать.
Отчасти, так оно и произошло. Свекровь помогала и поддерживала нас во всем. Она распределяла наш бюджет до копейки, требуя отдавать ей все деньги после зарплаты, она составляла меню, рассказывала, что и когда покупать, мы ложились спать и вставали в часы, назначенные ею же. Она присутствовала буквально везде! Я удивляюсь, как получилось все-таки родить дочь при таком пристальном внимании со стороны свекрови. Очевидно, это просто входило в ее планы.
Маленькая Оля подрастала, и все больше становилась похожей на свою бабушку. Она была требовательной, команды посыпались сразу, как только девочка научилась произносить слова. До этого она добивалась своего оглушительным ревом, услышав который, к нам неслась свекровь, и с перекошенным лицом требовала исполнить ту или иную прихоть Оли.
Когда Оле было восемь лет, умерли мои родители. Я тут же получила распоряжение от свекрови переоформить квартиру на нашу дочь. Это был первый раз, когда я сказала «нет». До свекрови даже не сразу дошел смысл такого короткого слова. Она просто не могла себе представить, что после стольких лет безропотного подчинения, вдруг услышит отрицательный ответ по такому серьезному вопросу. Когда свекровь осознала, что мое «нет» — не просто звук, а решение, которое я менять не собираюсь, для меня начались месяцы моральных истязаний.
А дочь все дальше и дальше отдалялась от меня. Бабушка всячески настраивала ее против, особенно по поводу квартиры, вкладывая в голову ребенка недетские мысли. Муж только беспомощно разводил руками, и я поняла, что единственный выход – развод.
На вопрос судьи, с кем из родителей Оля хотела бы остаться, девятилетняя девочка выкрикнула:
— С бабушкой и с папой, а не с этой жадиной! – И ткнула пальцем в мою сторону.
Я не возражала, и стала видеть дочь только тогда, когда ей нужны были деньги. Просто так она не хотела пойти со мной погулять или куда-нибудь поехать. Она не поздравила меня ни с одним праздником, ни с одним Днем рождения, ни разу не поинтересовалась, как мое здоровье или настроение.
За девять лет после развода мы стали совершенно чужими людьми, как бы больно ни было это понимать.
И вот – Оле 18 лет. Подсознательно я ждала этого дня. Наконец-то, я смогу окончательно оторваться от тех, кто испортил мою жизнь. Я достаточно молода, чтобы попытаться создать семью и стать для кого-то действительно нужной и желанной. Я хочу и смогу это сделать. Формально я ничего не обязана своей дочери, а морально – она меня настолько истощила, что в душе не осталось места для поддержания каких-либо отношений. Возможно, я сама в этом виновата, потому что не настояла на переезде от свекрови после смерти моих родителей.
