Эми Адамс: «Я четыре года работала в варьете. Это обуздало мое самолюбие»


Пятикратная номинантка на «Оскар», обладательница двух премий «Золотой глобус». Ей под силу сыграть и принцессу (фильм «Зачарованная»), и монахиню («Сомнение»), и филолога, сумевшего наладить контакт с пришельцами («Прибытие»). За роль в новой картине «Под покровом ночи» критики прочат ей «Оскара». О том как из многодетной семьи мормонов попасть в Голливуд, рассказывает Эми Адамс.

Мы сидим на террасе одного из спонсоров Венецианского фестиваля (у Эми Адамс в программе две премьеры – «Прибытие» и «Под покровом ночи»). Белые тенты, белый дощатый пол, столы под белыми скатертями, официанты в белом… и ее волосы «клубничной» блондинки, яркие глаза, платье с разноцветным узором и ярко-синие сандалии. Будто диснеевскую героиню наклеили на белый фон… Но Эми Адамс ни в коем случае не выглядит «зафиксированной». Она – часть изменчивого мира, живой, подвижный человек, к тому же не склонный скрывать свои мысли. Наоборот, она склонна размышлять вслух. Адамс то и дело перегибается ко мне через столик, таинственно понижает голос, и кажется, что она вот-вот откроет мне тайну. А оказывается, у нее совсем нет тайн. Она пряма, как открытый взгляд ее ярких глаз.

680x453_1_6767edf493c1e9bbd813b5839b60ce87-690x460_0xc0a8392b_7027083281481729229

BAginya: Правда ли, что на съемках «Аферы по-американски» Дэвид Рассел вел себя так грубо, что Кристиан Бейл заступался за вас, чуть ли не в драку лез?

Эми Адамс: О да, было дело. Кристиан – воплощение мужского благородства. А Дэвид – режиссерской воли. На съемках своего предыдущего фильма «Мой парень – псих» он освоил своеобразную манеру управления актером: посредством жутких криков. И на меня орал страшно.

А вы не противостояли?

Э. А.:  Это вообще была тяжелая работа. Тяжелая роль – женщины, так глубоко неуверенной – в себе, в безопасности мира… Такой же, возможно, тревожной, как я сама… Знаете, Пол Томас Андерсон, когда мы снимали «Мастера», назвал меня «чертовой беспокойницей». Но это правда, Рассел доводил меня до слез.

Я часто прихожу на пробы и могу сказать: «Ох, не уверена, что я та, кто вам нужен»

Он так же вел себя с Дженнифер Лоуренс. Но она имеет тефлоновое покрытие. Я восхищаюсь ее уверенностью, невозмутимостью. Для нее такие вещи мелочь, элемент рабочего процесса. А меня они опустошают, сбивают… И при этом я совершенно не склонна к конфронтации – мне легче принять грубость и потом забыть о ней, выместить в прошлое, чем противостоять. Я вообще не считаю конфронтации плодотворными.

Но ведь иногда надо и защищаться. Тем более в такой соревновательной профессии. Отстаивать свои интересы…

Э. А.:  Мои интересы? Странно звучит. Мне невероятно повезло. Уж что точно по большому счету соблюдено, так это мои интересы.

680x449_1_e726fc5c238e7df7b53ee6ef12d9a962-690x456_0xc0a8392b_21246447511481905321

Но ведь приходится сравнивать себя с другими. С коллегами, которые выглядят, например, как Шарлиз Терон…

Э. А.:  Ой, да не смешите. Я уже в 12 лет поняла, что мне нечего надеяться когда-либо выглядеть как Шарлиз Терон. У меня короткие ноги и атлетическое телосложение, бледная кожа, реагирующая на холод и солнце. Я не буду загорелой, тонкой, высокой. У меня даже есть такая черта, ее считают странной… Прихожу на пробы и могу сказать: «Ох, не уверена, что я та, кто вам нужен. По-моему, вам надо попробовать Х». Я говорила это, даже когда у меня вообще не было никакой работы. Типа: «А вы пробовали Зои Дешанель? Она была бы в этой роли великолепна!» или: «Эмили Блант – она же потрясающая!»

Вот про «никакой работы» я тоже хотела спросить. Как вышло, что вы снялись у самого Стивена Спилберга, вашим парт­нером был сам Леонардо ДиКаприо, для вас должны были открыться все двери, а наступила пауза?

Э. А.:  Конечно, проблема была во мне – не в режиссерах. И наверное, она откуда-то из подростковости. Я теперь думаю, что оттуда. Лет из 15… Знаете, я хотела стать врачом. Но в семье нашей было семеро детей, родители разошлись, денег было немного, я была в школе не то чтобы блестящей ученицей, а так, хорошисткой. А хорошистам не дают стипендии. Родители же заплатить за университет не могли.

680x899_1_af68875106d807ed370eae2f0303c9b0-690x913_0xc0a8392b_15077085881481734179

Я абсолютный прагматик и поэтому спокойно решила: надо подумать, что я могу делать в жизни. Что я могу начать делать прямо после школы? А я всегда занималась танцами и петь люблю. Я и сейчас пою – когда готовлю, когда гримируюсь, когда веду машину, про себя пою, когда жду на съемках. Иногда и не про себя…

В общем, жили мы в Колорадо. А там, в Боулдере, есть старейший в Америке dinner theatre – на сцене представление в жанре варьете, а зрительный зал – столики с обслуживанием. Меня взяли. И я там играла четыре года. Прекрасная школа! Учит концентрации и обуз­дывает самолюбие.

Еще подрабатывала официанткой в одной ресторанной сети, их особая черта – официантки в купальниках. Это тоже, скажу я вам, школа. Потом переехала в Миннесоту и там опять работала в dinner theatre. И попала в фильм, который снимался в Миннесоте, – это были «Убийственные красотки».

Я не мечтала ни о какой карьере в кино, я думала: Голливуд – это страшное место, там выживают только звезды. И все, кто там, казались мне сделанными из совсем другого теста… Но в фильме снималась замечательная Керсти Элли. И она сказала: «Слушай, тебе надо в Лос-Анджелес. Ты молодая, с чувством юмора, танцуешь, работать можешь. Переезжай!» Это было как молния – все озарилось! Оказывается, «молодая, с чувством юмора, можешь работать» – этого достаточно!

Я и переехала. Но дальше началось такое… Мне было 24, но я не ориентировалась ни на местности, ни в себе. Наверное, опять сказалось детство.

А я как раз хотела спросить: как это, быть ребенком в столь многодетной семье? Я впервые встречаю человека, у которого шестеро братьев и сестер.

Э. А.:  Да вот в том-то и дело. Я даже свою продюсерскую компанию назвала «Рожденный четвертым». Я – средняя из семерых. Это многое определило во мне. Родители хоть и вышли из мормонской церкви, когда развелись, но семеро детей – это по-мормонски. Отец был военным, служил за рубежом, я родилась недалеко отсюда, в Виченце, и с детства обожаю Италию. Так вот… Мне было восемь, когда мы вернулись в Америку. Но продолжали переезжать вслед за отцом.

Мой агент сказал: «Да, тебя уволили из двух сериалов. Но ведь тебя и взяли в два сериала. А это само по себе достижение»

Нас всегда было семеро в школе, это защитный кокон – когда вас семеро, вы уже не просто новички, которым надо освоиться в новой школе. Мне как будто не нужно было приспосабливаться к новым реалиям, взрослеть. А вот среди родных надо было быть очень эластичной… По-моему, это все затормозило мое развитие. Я жила взрослой жизнью, но взрослой не была. Мне нужно было чье-то руководство.

Я до сих пор благодарна своему первому агенту. Я два года пыталась работать в Голливуде, меня наняли в пилоты двух сериалов и из обоих уволили. Я бегала на пробы и не знала, что играть, потому что не знала, кто я – а это и есть материал. Я уже думала, чем заняться дальше. И тут мой агент сказал: «Да, тебя уволили из двух сериалов. Но ведь тебя и взяли в два сериала. А это само по себе достижение». Я тогда, понятно, не уехала.

680x680_1_7fbd726ff37896d578edf369d525e30f-690x690_0xc0a8392b_19328732841481728767

То есть наконец удалось повзрослеть?

Э. А.:  Удалось понять кое-что про себя. У моей приятельницы был золотистый ретривер. Веселый такой. Рыжий. Очень расположенный к людям. Я вдруг подумала: я же по натуре веселая рыжая собака, всем машу хвостом. Что я мудрю? Надо просто жить и пытаться понять в процессе жизни – кто я. В конце концов, это наследственное.

После того как отец уволился из армии, знаете, кем он стал? Он всегда любил петь и начал профессионально петь в итальянском ресторане. А мама осознала свою истинную сексуальность и объединилась с возлюбленной, они семья. Пошла работать тренером в фитнес-клуб, а потом стала бодибилдером. Мормоны по рождению и воспитанию открыли нечто в себе и не побоялись сделать явным! И мне надо было перестать зависеть от чужих мнений.

Но разве можно не зависеть от чужих мнений, в вашем-то деле?

Э. А.:  Да в любом нужно отделить себя от дела. Не давать работе себя опустошить. Я это почувствовала, когда у меня появилась дочь. Я должна и хочу быть с ней целиком. И отсутствовала в ее жизни больше недели только один раз за все ее шесть лет. Тогда это были 10 дней, и они дались мне нелегко.

По-моему, отец до сих пор ждет, что моя карета вот-вот превратится в тыкву

Но и работу я стала ценить больше – уж если я должна уехать от Эвианны, то ради чего-то стоящего. Так что я присутствую не только в дочкиной жизни. Я стала больше присутствовать и в своей. И я уже не такая «чертова бес покойница» – рассталась с перфекционизмом.

А вот папа всегда боится, что меня что-то расстроит. Наверное, он не верил, что я чего-то добьюсь в актерстве. Он считает, что для этого нужен «инстинкт убийцы», а у меня его нет. По-моему, он до сих пор ждет, что моя карета вот-вот превратится в тыкву. Поэтому пытается меня поддержать. Например, каждый раз перед «Оскаром» говорит: «Нет, Эм, роль прекрасная, но, по-моему, это не твой год».

680x452_1_83f5225363b08bf0c7d9be0986b59bd1-690x459_0xc0a8392b_4376189241481732988

Вы не обижаетесь?

Э. А.:  На отца? Да что вы. Я вместо этого его утешаю: «Пап, мне 42. Я в порядке, я взрослая». И в то же время… Тут недавно я уезжала, оставляла Эвианну с Дарреном (Даррен Ле Галло – партнер Адамс. – Прим. ред.) и сказала ей: «С тобой будет папа, он о тебе позаботится. Вы прекрасно проведете время». А она мне: «Мам, а кто будет заботиться о тебе?» Я отвечаю: «Я же взрослая, могу сама о себе позаботиться». А она: «Но кто-то же должен проводить время с тобой»…

Она стала понимать, что такое чувство одиночества. И сказала мне на прощанье: «Когда я вырасту, я буду твоей мамой». Знаете, мне понравилась такая перспектива.

Сказка о не спящей красавице

335x223_1_777b2801629f55675fc9777b8b9b133b-2000x1333_0xc0a8392b_5993369601481729025

В последнее время с именем Адамс связаны произведения наиболее заметных киноавторов – «Мастер» Пола Томаса Андерсона, «Афера по-американски» Дэвида О. Рассела, «Большие глаза» Тима Бертона. Теперь блестящий ряд пополнился «Под покровом ночи» – вторым фильмом Тома Форда, претендующего на включение в число ведущих режиссеров авторского кино нашего времени. Выбор Форда понятен – только актриса большого таланта может сыграть трагическую роль, в которой не предусмотрено открытого выражения эмоций. Более того, Адамс у Форда ограничена даже в мимике: ее героиня, процветающая нью-йоркская галеристка, не боится предъявить публике радикальнейшие видеоинсталляции, но живет в омертвевшем мире, где нет настоящих чувств, где живое, непричесанное, неэстетичное возможно лишь на экране. А сама она лишь плывет по течению своего благополучного существования, и ей даже спать нет смысла.

Ее бессонница – плата за такую жизнь, где не от чего устать. И возмездие за отказ от своей подлинной судьбы, о которой ей напоминает посылка некогда брошенного мужа с рукописью его романа. А в рукописи – уже его мир, каким оставила его героиня, полный разрушений и утрат.

Источник