Ирину бросил муж. Сбежал, как он сказал, из свинарника этого. Мол, устал страшно, сказал, прощаясь с женой. Надоел весь этот бардак.
Уж лучше с мамой жить, как он выразился, да полной грудью воздух вдыхать.
Прихватив некоторые вещи, документы, труселя и несколько рубашек, ушел. Ирина, конечно же, была в шоке, ведь считала, что у них хорошая, крепкая семья. А то, что немного беспорядок в доме — это ерунда, казалось ей.
Счастье семейной жизни с Петром у них продлилось пять лет. На тему порядка у мужа всегда был пунктик, но в первые годы их брака Ирина считала это даже очаровательным. Да и Петр не показывал свое недовольство, собирая с подушки ее длинные волосы, неся их в мусорное ведро с влюбленной улыбкой.
Ирина восхищалась мужем, который каждый день сам стирал носки, еще и утюжил тщательно в то время, как у других баб мужья свои по углам прячут.
Петр вечно носился со шваброй по дому, даже приходя с работы, сразу же хватался за орудие труда. А у других женщин супруги только бы до дивана добраться да пульт схватить.
И горы посуды за Ириной перемывал, все терся у мойки. Говорил, что у супруги липкой посуда была. Его бы маман за такое руки бы поотбивала.
Не муж, а сокровище!
Маман Петра очень была придирчива на счет чистоты и порядка в доме. Работала стоматологом. Может быть поэтому так стремилась к стерильности. Например, Ирина Геннадьевна даже картошку по семь раз с мылом хозяйственным мыла. А при каждой генеральной уборке ковры выбивала. А ген уборку проводила каждую субботу. Гости, когда к ней приходили, сразу же разувались и верхнюю одежду в пакет прятали еще в подъезде.
Дома там, конечно, полнейшая стерильность, спокойные, пастельные тона.
Ирине даже немного не по себе было у Ирины Геннадьевны, потому что стоило чуть привстать с дивана, как свекровь уже покрывало ровняет да полы под тобой натирает хлором. Или внезапно хватается за пылесос. А другой раз начинает проверять, насколько чисты твои уши и шея.
Как-то стеснялась Ирина всего этого.
Вот так они и жили с Петром: Ирина семечки щелкала, а муж за швабру чуть что брался. В общем, отдыхали каждый по-своему.
А порой муж чуть возмущался. Мол, холодильник помыла бы ты, женушка дорогая, а то хренью какой-то смердит. Ирина, конечно же, обещала все сделать, но откладывала на потом. Честно говоря, не особо там и запах слышался, но Петр настаивал. А когда жена третий день не устранила источник смердения, то и от супружеского долга даже отказывался. Говорил, что холодильник не помыт — значит, и нежностей не жди. Мол, романтический лад у меня не работает в данных зловониях.
Поначалу Ирина все в шутку воспринимала, но потом и обижаться на супруга стала. А хуже стало, когда сыночек родился у них. Срач по всей квартире, игрушки разбросаны, тарелки с вчерашними кашами повсюду, ни одной чистой чашки на кухне… Короче говоря, конюшни авгиевы еще те!
Бесился Петр, орал, ногами топал. Говорит, я на работы хожу, вас содержу, а вы срач разводите. Дом весь хамом загажен! Малый будто Маугли сквозь кучи тряпичные выглядывает. А Ирина все книги почитывает да философии свои разводит на счет правильного воспитания, развития сына. Все, надоело.
И ушел Петр. Ни единого признака жизни не подает. Ирина мучается, тоскует. Больно ей, что сын без отца растет. Вот, подумывает на путь праведный муженька наставить — к психологу повести. Пусть, может, человек образованный в травмах детства Петра разберется… Или забыть об этом браке и разводится…