Если кто-то носит беременную жену на руках, в переносном смысле, сдувает с нее пылинки, то в нашей семье все обстояло иначе.
Отец пил, а все деревенское хозяйство тянула на себе мама. Тянула и тогда, когда уже пора было ехать в роддом. Но мама решила напоследок посадить картошку, и уже заканчивала грядки, почувствовав, что отошли воды. В роддом она приехала на «Скорой», благо дело, в тот раз машина примчалась буквально минут через сорок, маме повезло – они возвращались с вызова и бригаду по рации перенаправили в нашу деревню.
Мама рожала, а папа, приняв очередную дозу, решил, что картошка посажена неправильно, и начал, на ночь глядя, перекапывать огород. На вмешавшуюся в процесс бабушку бросился с лопатой, мол, не мешай, и продолжил вспахивать грядки, пока на них же и не уснул.
Из роддома мама выписалась уже через три дня, и, вернувшись, начала исправлять работу главного «агронома», ушедшего в глубокий запой. Со мной ей возиться было некогда, поэтому она и не смогла меня защитить от пьяного папаши, испугавшего меня до такой степени, что первые слова, которые я начала говорить, могли оказаться последними. Молчала я до самой школы, уже перед сентябрем начала кое-как говорить. Разговором это было назвать сложно, так, что-то нечленораздельное…
Спасибо директрисе школы, она помогла маме оформить меня в специальное учебное заведение для таких, как я, хотя попасть туда было очень проблематично, оказывается, детей с плохо развитой речью намного больше, чем кажется. Заведение было в городе, и в деревню меня забирали пару раз в месяц. Хоть речь мне там и поставили, но все ужасы пребывания в этой спецшколе я запомнила на всю жизнь. Слабых там просто загоняли без вести, и свое «я» часто приходилось доказывать в драке. И не дай Бог потом сказать воспитателю, откуда синяки и с кем дралась!
На каникулах меня по полной программе загружали деревенской работой, а когда мама неожиданно смогла открыть торговый ларек, то мои каникулы стали проходить в торговой практике. Закалка спецшколы помогала отбиваться от наглых покупателей, в переносном смысле, и за мной быстро закрепилась репутация «палец в рот не клади».
Мама, пока я ее подменяла, старалась заработать денег еще на двух работах, чтобы можно было тянуть еще двух моих младших братьев. А отец, как пил, так и пил, и ночевать в доме было проблематично, поэтому я частенько оставалась в подсобке, там было намного уютнее и спокойнее.
За свое тяжелое детство я не виню маму, она дала мне жизнь, и по-своему всегда любила меня. Именно за это я ей и благодарна. Очень.
