Со слов жены. Устроилась (по блату) в бухгалтерию молодая особа, года 23. Звали ее Зухра. Родом она из Северного Кавказа, и любой ее монолог начинался с фразы «а вот у нас…» и тут начиналось: еда у них вкуснее, машины быстрее, мужики сплошь брутальные самцы, девки краше и т.д и т.п. Коллектив состоял из женщин за 40, поэтому особо всерьёз ее речи никто не воспринимал, но всему бывает предел.
В очередной раз, когда закрутилась старая плёнка про высокотехнологичные аулы и посаженные приоры, одна из женщин задала вопрос:
— Так что ж вы не живёте у себя в сказке?
— А где хотим, там и живём. И вообще, не твоё дело, мочалка.
Естественно, началась словесная перепалка, причем женщина, если и отвечала, то сугубо по существу и касаясь только девушки, ну а мадемуазель с аула бранила всех русских: алкаши, наркоманы, шалавы. В конечном итоге, не выдержав, девка ретировалась из кабинета прямиком к начальству. У начальника поплакалась, что русские ее притесняют, работать не дают, заваливают бумагами — всё из-за того, что коллектив не любит кавказцев. Начальник поспешил в бухгалтерию, устроил разнос подчиненным, Зухра с победоносным видом уселась за стол, и до вечера наступила тишина. Со следующего дня понеслось, мол, «Я это делать не буду, и это делать не стану. Не для такой работы меня мама родила». Уткнувшись в смартфон, она целый день сидела в соцсетях. Начались постоянные стычки, напряжение чувствовалось даже в воздухе.
В один из дней всю бухгалтерию пригласили в кабинет к юристам, у начальницы юридического отдела был юбилей. Юбиляршу звали Фатима Имагиловна (это важно). Стол накрыт, на нем закуски, салаты, вино, колбаса, сало. Зухре были предложены закуски, на что она буркнула, что такое у них даже собакам не подают. Фатима Исмагиловна с невозмутимым видом отозвала ее на пару слов в коридор. Все застыли. Они вышли.
Через минуты три возвращаются — Зухра белая, как лист бумаги. Ей всучили стакан с соком, она взяла, протянув руку, которая тряслась, как у алкоголика с утра, сказала «спасибо», допила, извинилась и убежала, сославшись на дела. Все тут же кинулись к Фатиме Исмагиловне с расСпросами, что да как. Фатима:
— Вышли мы в коридор, я ее попросила быть повежливей, она, сделав одолжение, ответила «ладно». Ну, я ее приобняла… схватила за волосы, намотав их на руку, и подвела к двери, задрав ей голову на табличку с надписью «КАДЫРОВА Фатима Исмагиловна»: «Я тебя, говно, в порошок сотру, если ты еще раз что-то не то выкинешь. Я только звонок сделаю, тебя силком потащут к гинекологу, посмотрим, какая ты у нас девочка хорошая, а если что не так, я тебя на всю республику прославлю».
Ну а что, мне, стареющей татарке, терпеть эту девку, что ли, да и с фамилией удачно вышло.
На следующей день Зухра не вышла, более ее никто не видел.
